Яков Андреевич Коган
11 ч ·
..
Однажды, сидя перед телевизором и невнимательно переключая каналы, я, неожиданно для себя, вдруг вспомнил, и мало того, что вспомнил, но ещё и полностью прочувствовал и осознал такую простую, как оказалось, и вполне очевидную истину — я был всегда. А вот того человека, которым я до данной минуты считал себя, его наоборот - нет. Нет и никогда не было. От этой внезапно свалившейся информации у меня резко пересохло во рту, а в районе солнечного сплетения сделалось неприятно тепло и что-то как-будто даже шевельнулось там, тошнотворно и пугающе. Настолько осязаемо, что я инстинктивно прижал руку к животу, как бы зажимая зияющую в нём рану. Но раны не было. Всё было как всегда, телевизор нёс привычную чушь, за окнами прогремел и прозвякал трамвай, кричали какие-то дети. Всё было как всегда, и я был всегда.
Абсолютно точно. Сомнений не было никаких и мозг, как ни пытался уцепится за спасительные варианты, опровергающие сложившееся положение дел, лишь раз за разом нелепо проваливался на тонком льду безуспешных попыток. Я был всегда и всегда было то, где я был и чем я был, и никакого начала и конца у этого нет и не будет.
Я бросил пульт и подошёл к зеркалу. Из него на меня с тревогой смотрело знакомое лицо с безнадёжно незнакомыми глазами. С моими глазами. Стеклянная стена, разделяющая нас, немного дрожала и, казалось, ещё чуть-чуть, и по ней пойдёт зябкая рябь и тихо поплывут жёлтые листья. Но листья, к великому моему облегчению, не поплыли. Это был бы уже точно перебор. Такого бы я уже не вынес.
Я вспомнил, как, не особо, кстати говоря, старясь, выдумал эту жизнь. Полностью. От начала и до вот этого самого момента. У человека, смотрящего на меня из зеркала не было ничего. Он никогда не был ребёнком, не ездил в пионерский лагерь, не поступал в институт, не отдыхал с женой на море. Никакого прошлого. Он всегда был здесь и сейчас. Каждый прожитый им день — очередная иллюзия, потому что всегда есть только один и тот же день, и никаких вчера и завтра — просто не возможно.
А все эти тёплые воспоминания, осколки которых каждый из нас хранит в маленькой смешной шкатулочке, обитой выгоревшим шёлком, искрящиеся и всплывающие при удачном стечении обстоятельств — это тоже мой вымысел. Средней детализации декорации, фальшивые звёзды на нарисованном небе.
И фиолетовые тени домов на розовом январском снегу, длинные и сказочные, и мамина рука в белой варежке с чёрной снежинкой, и мокрый запах шерсти от шарфа, намотанного до самых глаз. Мы с мамой идём из садика домой и клюквенный январский закат взрывает окна почерневших пятиэтажек неведомыми, загадочными всполохами. Мне хорошо и уютно.
Каждый раз потом, через много лет, такими зимними вечерами будет накатывать щемящее ощущение незатейливого комфорта, как будто бы мама до сих пор ведёт тебя за руку, крепко придерживая белой варежкой с чёрной снежинкой, и лёгкая, ядовитая грусть кольнёт в самый угол глаза маленьким осколком волшебного зеркала, потому что всё это давно и навсегда прошло и никогда не вернётся, да и вообще - вряд ли когда то было. И яркое июльское утро на даче, с бескрайнем небом, пахнущее солнцем и дымом от самовара, прохладой дома и, почему-то, зубной пастой, и дед, ещё совсем молодой, в голубой майке красит забор и дымит своей вечной сигаретой — этого тоже ничего никогда не было, мой дорогой зазеркальный друг. Извини. Это всё часть стандартного наполнения обычной жизни, сделанного по бесплатным шаблонам из набора типовых выкроек тёплых воспоминаний и дорогих сердцу моментов. Дешёвка, понимаешь?
Мне стало жалко человека в зеркале. До слёз. Я чувствовал, что мой грим, которым по сути он и являлся, стекает, и что скоро я полностью стану тем, кем я был и есть всегда, а он просто затеряется в бесконечных лабиринтах моих воспоминаний, и я забуду его, как забываем мы яркие и приятные сны, которые с каждой минутой теряют свою былую выпуклость и осязаемость, превращаясь в неважный обрывок бесполезной информации, не имеющей никаких оснований на то, чтобы быть хоть как-то зафиксированной в дальнейшем.
Я привык, привязался к нему, чёрт бы всё это побрал! Я чувствовал ответственность, если хотите, хотя о какой ответственности тут может идти речь? Вы чувствуете ответственность за персонажа из компьютерной игры? Смешно, согласен. А задумывались ли вы, когда-нибудь, что происходит в игре, когда вы не в ней? Стоят они там все неподвижно, в ожидании главного зрителя, или напротив — ведут ожесточённые бои и даже отголоска мысли у них нет о каком-то стороннем наблюдателе, который время от времени является к ним? Никто не знает.
Но как бы то ни было я поддался сантиментам и решил задержаться ещё немного. Я не ограничен ничем. Останусь на столько, на сколько захочется. Я притворюсь, что всё забыл и действительно всё забуду. Все мои воспоминания снова мои. Настоящие. У меня было детство, были хорошие и плохие моменты. Я есть. Я живой.
И лишь иногда, когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу там чужие глаза и зябкая, осенняя рябь пробегает тогда по стеклу и бледно-оранжевый листок, хищно растопырив острые свои пальцы еле заметно скользит по тёмной глади воды. И тогда у меня неприятно открывается рана в районе солнечного сплетения и на весь оставшийся день, на весь единственный, бесконечный, не имеющий ни начала ни конца день, портится настроение, и я хожу по бесконечным своим комнатам мрачный и отрешённый, всё силясь вспомнить что-то такое, то самое, которое неуклюже балансирует на самом краю допустимо возможных воспоминаний и всякий раз срывается в чёрную бездну, как только я начинаю приближаться.
Но потом это проходит. Всё проходит.
